И придет волчица - Страница 101

К оглавлению

101

   - Не называй меня своим другом, - попросил он. - А я не назову тебя своим. Я больше не хочу иметь друзей.

   Хранитель недоуменно тряхнул каштановой гривой.

   - Я - словно дурная примета, Рошан, - пояснил кард. - Мои друзья не задерживаются на этом свете.

   - Шикарно, - пробормотал дракон. - И кому из нас нужно выговориться?

   - Наверное, обоим. И не мешало бы...

   - Для легкости восприятия?

   - По чуть-чуть.

   - Согласен.

   Жизнь - странная штука, кем бы ты ни был. Она изменчива и полна неожиданностей, и единственное, что ты знаешь о ней наверняка, так это то, что ты ничего о ней не знаешь. Кажется, на Земле жил философ, сформулировавший эту мысль, и тем прославившийся... Или прославился он совсем другим? После распитой на двоих бутылки французского коньяка (так вот к чему вспоминалась Земля!), мысли путались. Рошан мог бы привести их в порядок одним несложным действием, вывести из крови алкоголь и адсорбировать токсины, но... не хотелось. Хотелось сидеть вот так, в мягком глубоком кресле, маленькими глотками отпивать из широкого бокала золотистый напиток, обжигавший нёбо и разливавшийся жаром внутри, и смотреть на танцующие языки пламени... Пламени?

   - Лайс! Ты мне кабинет сожжешь!

   - А, ну и Бездна с ним, - флегматично отозвался магистр Пилаг, подбрасывая в горевший на широком серебряном подносе костерок вырванную из настольного календаря страницу.

   - И то верно, - согласился Хранитель, возвращаясь к прерванной теме. - В общем, поспорил я с Гвейном. Потом с Аланом поругался. С Палачом, представляешь? А потом сел и задумался...

   - И что надумал?

   - А то, что правы они, Лайс. Как ни крути, правы. Если не вмешиваться, так уже ни во что. И не важно, о ком идет речь. Потому, что неизвестно, чем такое вмешательство обернется в итоге.

   - Но меня ты предупредить мог?

   - Не мог. Тогда ты бы в это дело влез, и тоже неизвестно, чем закончилось бы. А так девочка сама справилась. И в дальнейшем справится. А я ей больше не нужен.

   - Не правда.

   - Как помощник и как защитник не нужен, - уточнил дракон. - Может, как любящий дядюшка.

   - А я?

   - С тобой совсем другое дело. Ты же с ней все время рядом, в роль старшего брата вжился уже так, что и не вспоминаешь, что все это наша с тобой выдумка. Да и она к тебе так же относится. Не всегда показывает, но ты уж поверь древнему ящеру, любит по-своему. Так что в ваши с ней отношения я и лезть не хочу, сами разберетесь. Во всем и сами, Лайс. Иначе теперь не будет.

   - Дракон ты, Рошан, - прозвучало это почти оскорблением.

   - Дракон. Но поговорить и с драконом можно. Другу советом помочь и нам не запрещается.

   Во второй раз другом назвал уже намеренно.

   - Поговорить? Не знаю я, о чем говорить. Столько всего и вдруг, что за час не расскажешь.

   - Попробуй.

   Эн-Ферро нахмурился, видимо, попытался ухватиться за одну из мечущихся, как и у дракона, мыслей, но после устало вздохнул и откинулся на спинку кресла.

   - Просканируй меня, - произнес он, прикрыв веки. - Так будет быстрее.

   - Лайс, ты - кард, это невозможно.

   - Не для Хранителя. У тебя получится. А я полностью откроюсь.

   - Не нужно. Это будет неприятно.

   - Я знаю.

   - Возможно, больно...

   - Забери тебя Бездна, Рошан! - не выдержал Идущий. - Ты думаешь, сейчас мне хорошо? Не могу я тебе ничего объяснить. Просто сканируй... Как друга прошу.

   Сознание человека - цветной калейдоскоп: битые стекла прожитых дней, многократно отраженные в зеркалах иллюзий. Нужно лишь крутить трубку, и картинки станут сменяться одна за другой, складываясь из ярких осколков воспоминаний.

   Сознание карда - краска на дереве. Множество тонких слоев, нанесенных друг на друга, а сверху для верности покрытых лаком. Не пробьешься. Попробуешь соскоблить лак, заденешь еще и краску, оставишь глубокую борозду, как незаживающую рану, но так и не поймешь, в какие цвета была когда-то окрашена эта жизнь. А он говорит: сканируй! Неужели трудно рассказать все на словах? Переступить вековые принципы и в кои-то веки не держать все в себе? Видимо, трудно.

   Рошан на миг закрыл глаза и отвлекся, чтобы провести ревизию собственному организму, сводя на нет последствия потребленного алкоголя. Делать этого не хотелось, но сейчас нужны были ясные мозги.

   Эн-Ферро открылся, как он это называл. Но вряд ли данное слово полностью соответствовало. Открытый человек - это открытая книга, и как не избито такое сравнение, но оно подходит лучше всего. Читай чужую память, переворачивай страницы, а хочешь - правь, черкай, переписывай, вырывай целые листы - все в твоей власти. Открывшийся кард оставался все той же многослойной краской, единственное, чуть-чуть размягченной, как будто подтаявшей. Но легче от этого не было, ибо теперь можно было не только оцарапать покрытие, но и оставить в нем неизгладимую вмятину.

   Впрочем, был и другой путь. Прокол. Тонкой раскаленной иглой, через защитный "лак", через тысячи и тысячи склеившихся между собой пластов к самой древесине... К душе, спрятанной под бесчисленными оболочками. Насквозь - так будет лучше. А теплая мягкая краска после срастется, заполнит собой узкую прореху стороннего проникновения...

   Мужчина в кресле вздрогнул, сжал побелевшие губы.

   Грубо, слишком грубо, даже если так. Но Хранитель не останавливался - сам напросился. Игла-сканер врезалась в толщу вязкой памяти, слишком плотной и насыщенной... Бездна! Как можно было не подумать об этом? Воспоминания Эн-Ферро стараниями предусмотрительных родителей и свайланских медиков были перегружены невероятным количеством ненужной информации: лица, события, разговоры, бесполезные знания. Как отыскать на этой свалке что-то, действительно, важное?

101