И придет волчица - Страница 83

- Тебе, действительно, интересно?

- Да.

Говори, просто говори, забудь о времени и о том, что ведущая в молельню дверь в любой момент может распахнуться, пропуская внутрь школьных магов, а ты так и не нашел связующей все храмы ниточки, по которой собирался уйти отсюда. Говори, потому, что я тоже еще не придумала, как мне поступить с тобой теперь, когда тяжелый браслет на запястье не позволит воспользоваться силой дара, а моих физических сил вряд ли хвати на то, чтобы справится с мужчиной, пусть даже таким тщедушным на вид. Говори.

- У меня была скучная жизнь, - начал он, - даже рассказывать не о чем. Родился на Саатаре. Мать была дочерью поселкового старосты, отец - бродягой-отщепенцем, гитаэлле, как там говорят. Оставил своих и перебрался к людям. Люди его и убили.

- Мне жаль...

- А мне нет. Он все равно бросил бы нас рано или поздно, эльфы не умеют любить никого, кроме самих себя. Ты же знаешь это. Ведь знаешь?

Я кивнула, поборов желание послать его куда подальше.

- А что случилось с твоей матерью?

- Понятия не имею. Я не виделся с ней с тех пор, как приехал в Империю. Наверное, и до сих пор живет в своем поселке. Какая разница? Она ничего не дала мне, и всего, что я имею, я добился сам.

- А чего ты добился? - я все так же лежала на ковре цвета крови, а его ладонь, сделавшаяся вдруг горячей и влажной, сползла с шеи на грудь, и пальцы теребили сейчас завязки платья.

Хотелось скинуть с себя эту руку, закричать, ударить его, вцепиться ногтями в лицо. Но я терпела. Лежала и смотрела поверх его плеча в задумчивые глаза Илота Всемогущего. Верховный бог на этом гобелене был похож на Рошана, если бы дракон решил отпустить бороду, и я даже смогла улыбнуться...

- Многого! - воскликнул воодушевленный принятой на свой счет улыбкой некромант. - Очень многого! Никто не верил, что я поднимусь выше второй ступени, считали, что я способен лишь выписывать книжные формулы для старших мастеров, смешивать настои и создавать тупых зомби из свежих трупов. Они говорили, что мне никогда не получить! Но я получил его. Смотри, ты же хотела увидеть его.

Илот-Рошан незаметно кивнул, и я осторожно поднялась и села, отодвинувшись как бы не нарочно подальше.

- Смотри, - он положил между нами нож из черного камня, - но не прикасайся. Иначе он убьет тебя. Он многих уже убил...

- Красивый.

- Да. Он не хотел становиться моим, но я все равно его взял. Не сразу, нет, но взял. Он смирился и принял мою кровь. Теперь он мой.

- Принял кровь? - переспросила я рассеяно.

Отполированный каменный клинок завораживал, рука мимо воли тянулась к нему - казалось, лишь протяни, и он сам прыгнет в ладонь.

- Да, - Гират поднял нож и осторожно провел линию на своей ладони. - Он пьет кровь своего хозяина. Он пьет и чужую кровь, но только кровью хозяина будет сыт. Вот так.

Камень впитал кровь как губка, но, думаю, тиз'зар не был сыт - ему мало было той скудной на силу жидкости, что текла в жилах его владельца, и не по вкусу приходились все те, чьей кровью тот опаивал капризное оружие. Он хотел большего.

- У тебя сладкая кровь, и в ней столько силы...

Я отвела взгляд в сторону, и Сана Всемилостивая одарила меня ободряющей улыбкой.

- Но хватит, - Гират встал на ноги и заткнул нож за пояс, - мы и так потеряли много времени. После поговорим.

Сжав мою руку он рывком поднял меня с пола. Горячие пальцы вновь провели по щеке, затем в сторону, утопая в спутавшихся прядях, чтобы резко вцепиться в волосы на затылке и дернуть, заставляя поднять вверх голову и посмотреть на него.

- Ты со мной?

Нет, тварь, туда, куда ты отправишься мне пока еще рано.

- Да.

Он улыбнулся счастливой улыбкой, такой знакомой мне и такой чужой на этом чужом лице, что та половинка сердца, что еще билась в моей груди, отозвалась глухой болью.

- Я знал... Ты моя...

Его рубашка, к которой я прижалась щекой, когда он притянул меня к себе, пахла терпкими травами, а касающиеся моего лба губы были сухими и горячими.

- Моя. Никому тебя не отдам...

Аурели Лучезарная, дарующая любовь, тянула ко мне руку, но ладонь ее была пуста. Это только обман, зыбкий сон, и нужно стряхнуть с себя наваждение и перестать слышать голос прошлого, нашептывающий мне слова, не сказанные, когда еще было время все исправить. Моя ли это ошибка или насмешка богов, что тот, кто отобрал у меня все, говорит мне теперь эти слова в безумии чужой страсти - не знаю. Но на мгновенье этот обман становится для меня явью, и этот миг, всего лишь один миг я счастлива...

- Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Хочу, чтобы ты стала моей женой...

Это тоже не его слова и желания, и даже странно, что он не осознает этого. Но пусть говорит. Пусть. Ведь никто больше не скажет.

- Ты согласна?

- Да, - пусть даже тот, кому предназначался этот ответ, его не услышит. Я согласна.

Смех, в котором смешались безумие и радость, разорвал остатки иллюзий. Сон растаял, оставив меня один на один с помешавшимся еще задолго до того, когда чужая память коснулась его, маньяком.

- Ты моя, - произнес он, сжимая до боли мое плечо. - Ты сказала это в храме, перед богами.

По спине прошелся мерзкий холодок.

- Осталась сущая ерунда.

Он должно быть не часто бывал здесь, а потому поначалу ошибся, подтащив меня сразу к изображению Омсты, перепутав Неизбежную с ее сестрой. Выругался, и не обращая внимание на то, что я отчаянно упираюсь теперь, потянул меня мимо портрета Мигула к нужному гобелену.